Flamberge

Пишет  Sweet_Yoghoo:

Личный сорт овоща
Автор:  Sweet_Yoghoo
Название: личный сорт овоща
Жанр: слеш
Рейтинг: R
ТИМы: Дон/Бальзак
От Автора: написано на социофест по заявке T10-42. male!Дон/male!Бальзак. Бальзак - пациент психиатрической больницы, после «ужасного стресса» полностью замкнулся в себе, не разговаривает и не реагирует практически ни на какие раздражители. Дон - молодой психиатр, единственный, кто верит, что Бальзаку можно вернуть хотя бы подобие адекватности. Влюбляется в пациента и соблазняет его как только у того намечается улучшение. Что будет дальше - на усмотрение.
посвящаю  Ann_Draw_Media

читать дальше- Антон Викторович! – в кабинет вбежала запыхавшаяся санитарка.
- Вы просили очень сложный случай – Вы его получили!
Быстро поправив очки на переносице, Антон пронёсся белой стрелой к двери, потом по коридорам, наблюдая, как быстро перебирает точёными ножками санитарка Лида.
Заглянув в оконце одиночной палаты, доктор слегка разочаровался – руки пациента безвольно свисали со скрюченного тела, и даже не были связаны за спиной, не говоря уже о ремнях и кушетке. Просто палата, на всякий случай обитая белым материалом поверх толстого паралона, хотя пациент слабо походил на буйного.
- Это что? – Антон зыркнул на Лиду, та раскрыла блокнот и зачитала.
- Пациент пришёл к нам сам. Все рефлексы ослаблены, нервная система практически перестала отвечать на раздражители. Реакции ноль. Однако физические показатели в норме. Пульс нормальный, температура 36,5, правда дыхание замедленно и зрачок суженный.
- Он ничего не говорил? – доктор задумчиво потирал подбородок.
- Похоже, он не разговаривает, - мягко протянула Лида и взглянула на доктора в ожидании указаний.
- Ладно, на всякий случай, побудьте здесь, пока я его осмотрю.
Антон осторожно опустился на корточки перед пациентом. Кроссовки утопали в толстом слое паралона на полу. Пациент всё это время даже не смотрел в сторону вошедших. Доктор приподнял его подбородок, слегка нажал, разглядывая язык и зубы. Язык, как и предполагалось, был полностью искусан.
- Понятно, почему он не разговаривает. Ладно хоть зубы не переломал.
В уголках губ ещё виднелись следы запёкшейся крови.
- А документы какие-нибудь у него были?
Лида достала из сумки с документами паспорт в красной обложке и протянула доктору.
- Так, Сева, значит. Ну, здравствуй, Сева, меня зовут Антон Викторович и я умею магическим образом превращать овощи в людей, - Лида улыбнулась. Пациент по-прежнему не подавал признаков своего существования. Разве что, только наличия.
- А живёт у нас Сева, значит… На Ленина 9, квартира 87. Да, район не плохой. Но, помниться мне, что ежели не там, то наверняка где-то рядом, пару дней назад было совершено массовое убийство. А этот парень, как я полагаю, не участник – так очевидец. Выживших не было, информации мало, следовательно, травмирован он был сразу же, и ещё пару дней отсиживался где-то, - Антон вернул Лиде паспорт и снова подошёл к сидящему на полу парню, приподнял его руку, та безвольно свисала, худая, однако не грязная.
- Значит, пару дней он где-то отсиживался и питался исключительно собственной кровью.
А ещё, дорогая моя, есть возможность того, что мы имеем дело с серийным убийцей, но она ничтожно мала, так как жертвами были его непосредственные соседи. Не думаю, что парень дурачок, так себя выдать. А может быть, он наоборот, изображает больного, чтобы его не посадили, а, как Вы считаете, Лидусик?
В ответ санитарка затрясла головой так, что не было понятно, был это жест согласия или отрицания. Она сжимала в руках сумку с бумагами так, словно хваталась за спасательный круг.
И Лида, и Антон работают здесь недавно. Выпускники специализированных учебных заведений. Антон как-то спрашивал Лиду, зачем она пошла работать в псих-больницу, раз её так пугают пациенты – неуравновешенные, агрессивные, иногда с пустыми глазами, иногда неподвижные, иногда буйные, страшные, отчаявшиеся. Неужели девушка не знала, на что шла? Но санитарка только тихонько улыбалась в ответ и говорила, что просто любит людей и хочет помогать им. Сам Антон видел в этой работе неисчерпаемый источник нового. Для него это была борьба со странными недугами, большинство из которых считались неизлечимыми, и поэтому другие врачи не особо беспокоились, вылечатся их пациенты или нет. Они просто находятся здесь, изолированные от общества, дабы не пугать «адекватных», «нормальных», и, в принципе, не расшатывать и без того неустойчивое понятие о том, что такое норма, на что способен человеческий мозг и как он должен функционировать. Правда, другие врачи считали, что рано или поздно идеализм Антона иссякнет, он перестанет страдать ерундой и будет поступать по уже заранее отлаженной в больнице системе. И ему сразу показали бы, что к чему, если бы не особое положение его папы, который заведовал целой сетью подобных заведений.
***
Антон Викторович проскользнул в дверь ординаторской как раз в тот момент, когда трое опытных врачей обсуждали состояние его пациента. Впрочем, их это никак не смутило, и они обратились к юноше напрямую.
- Антош, ты чего этому овощу прописал?
- Эндорфины внутривенно утром и вечером, три раза в неделю адреналин в малых дозах.
- И что же?! – усмехнулся Арсений Львович, человек с седой бородёнкой и сверкающей лысиной.
- Это только из медикаментов. Вообще я планирую так же процедуры, повышающие тонус, хорошее питание и личные беседы.
- И хочется тебе после работы с ним сидеть? – Руслан Мухтарович отставил в сторону чашку из-под кофе и откинулся на спину. Скрипнула белая кожа дивана.
- Молодой-неопытный, намучаюсь, надоест и буду делать как вы, - фыркнул Антон, убирая волосы за ухо, демонстрируя коллегам свою спину, направился к выходу.
- Я уже забыл, зачем пришёл.
- Я осматривал его, думаю, лечить бесполезно. Там уже ничего не осталось.
Чей-то голос в спину, в сопровождении двух других одобрительных возгласов. Скрип диванной кожи. Сжатые до боли кулаки. Почти проступившие слёзы обиды.

***
- Здравствуй, Сева. Вот и настало время нашей пятнадцатой встречи. Открой рот, я посмотрю, как там язык.
Сева на шевелился, тени от бровей скрывали глаза. Тонкие губы не двигались. Свет коридорной лампы подрагивал на щеке, уже не такой впалой, как при первой встрече. На сгибах рук изобилие синяков. Кормили Севу тоже через капельницу. Доктор раскрыл его рот двумя руками и повернул к свету. Апатичное тело завалилось на бок.
- Хм, уже лучше. По крайней мере, ты его больше не кусаешь, хороший мальчик, - и потрепал короткие чёрные волосы на затылке.
- Скоро заживёт.
Антон уселся напротив, вернул парня в ровно сидячее положение, лампа в палате погасла, возвестив об отбое.
- Знаешь, я сегодня пытался поднять все базы, чтобы узнать, что там с тобой приключилось. Мне пока не дают доступ ко всему, видимо, кому-то невыгодно, чтобы все знали правду, но я уже отправил отцу письмо, а от его имени можно узнать что угодно. Стоит только щёлкнуть пальцами.
И он щёлкнул. И засмеялся. Один. Темнота поглотила звук, размазав по мягким стенам.
- А ты тут точно по потолку не ползаешь, когда никого нет?
Темнота съела и дружелюбное выражение лица доктора, и то место, где их плечи соприкоснулись в лёгком толчке. Сева завалился на бок. Свет коридорной лампы дрожал на пущенной им слюне. Доктор перевёл Севу в лежачее положение и вздохнул.
- А я ведь даже не знаю, о чём с тобой разговаривать. Тесты тебе не проведёшь – ты вон и не говоришь, и не пишешь. Или пишешь втихаря, пока никого нет? Стихи, а? Или, может, ты пишешь пьесу с четырёх действиях, о том, как неизвестный мужчина в натянутой на лицо чёрной шапке врывается в квартиру твоих соседей, они начинают кричать, ты выбегаешь посмотреть, что происходит, и видишь, как их крошат топором…
Сева сглотнул. Что ж, и то уже хорошо.
- Ты когда-нибудь был на стриптизе, а? Сева, скажи мне, ходил когда-нибудь на стриптиз? На мужской! Я вот нет. Зато в зоопарк ходить очень любил. У нас в городе, в клетке с мартышками, есть одна самочка, которая начинает игриво вертеться, когда к клетке подходит много народу. Прямо как стриптизёрша. Она и по шестам скачет, кружится, знаешь, стриптиз показывает на прутьях своей клетки. Хотя на ней и одежды-то нет. А теперь представь, как самцы ревнуют её к людям!
Антон вскочил на ноги. Он готов был поклясться, что только что видел, как дёрнулись уголки губ Севы, словно в улыбке. СЛОВНО ОН ПЫТАЕТСЯ УЛЫБНУТЬСЯ!
А после Антон пролежал с ним на полу полночи, рассказывая истории, и следил за реакцией. Иногда попытки улыбнуться повторялись. И доктор чувствовал себя счастливым, как никогда. Он даже не замечал, как быстро летело время, и всё говорил, говорил…
***
Руслан Мухтарович был татарином только наполовину, но всегда молился в определённые часы. И вот, когда он язвительно спрашивал Антона каждое утро, не ожил ли его овощ, считал дни его пребывания здесь и ухмылялся, обычно парню не хотелось отвечать на эти выпады, но сегодня он не сдержался.
- Прошло уже два месяца, а ты всё возишься со своим дружком-манекеном! И как успехи? Сегодня же у вас годовщина! Особая дата!
- Да, Руслан Мухтарович, у нас сегодня особая дата. И я хочу сказать, что Вы уже сорок лет по три раза в день молитесь своему Аллаху, и он не разу не ответил Вам, а я всего два месяца пытаюсь вывести пациента из состояния сильного шока, и он уже пишет ответы на мои вопросы на бумаге и улыбается, когда я шучу, понятно! – рявкнул Антон и поспешил уйти, пока его не обвинили в отсутствии религиозной толерантности.
Татарин такого поворота, естественно, не ожидал, но на самом деле Антон предпочитал не посвящать коллег в это дело именно из-за того, что они постоянно словно стояли над душой, пытались выбить из молодого врача веру в то, что он сможет победить в борьбе не только с болезнью Севы, но и с неверием коллег. Хотя в этом выпаде он сильно переборщил и слегка подсластил информацию. Вот, как ему ответил Сева на самом деле. Да, всего один раз.
***
- Привет, дорогуша. Сегодня наша с тобой сорок вторая встреча. И, так как я верю в твои способности, и видел, что ты с недавних пор иногда прохаживаться по палате, решил принести тебе листок бумаги цветные карандаши. Ты можешь нарисовать здесь всё, что захочешь.
Сева поднял на доктора мутные серые глаза, разглядывая своё отражение в очках напротив, отметил про себя, что поправился, ибо ел уже самостоятельно.
- Вот. Карандаши.
Пациент потянулся за чёрным, но доктор отдёрнул руку.
- Можешь брать чёрный только в том случае, если обещаешь использовать все шесть, - и улыбнулся во все свои 28.
Сева улыбнулся и взял коричневый. Антону показалось, что он собрался рисовать коричневое облако, но это оказалось гораздо меньшее – первая буква в слове «зачем», потом Сева потянулся за красным карандашом и подписал ниже «рисовать?»
На этом сеанс арт-терапии был окончен, однако листок с надписью «зачем рисовать?» Антон повесил у себя в кабинете над столом как трофей.
***
- Сначала было слово, и слово было…
- Психушка.
Антон распахнул глаза и даже схватился за стену для подстраховки. Голова закружилась от радости, сто двадцать первая встреча. Сто двадцать дней подряд, включая выходные, он приходил сюда и разговаривал с Севой. И вот, он ответил. На сто двадцать первый день Антон дошёл уже до чтения библии.
Тоскливое «психушка» пульсировало в голове и пьянило. Сева усмехнулся, глядя на доктора, с которого сползали очки от удивления.
- Теперь ты можешь разговаривать!
- Могу. Просто мне казалось, что тебе не собеседник нужен, а просто слушатель.
- И давно?
- Когда тебя не было, я мычал, мяукал и прочее такое, - глаза парня по-прежнему не блестели, но на лице уже читалась мимика. Антон различал сарказм, отвращение, иногда жалость. Отклики – Сева вздрагивал при упоминании слов «истошный визг», «кухонный нож» и «ещё совсем недавно спавший ребёнок».
- Глупости.
- Да нет. Мне отсюда всё равно теперь до конца жизни не выйти. А с тобой ещё как-то более-менее весело.
- Почему не выйти?
- Потому, что я единственный свидетель. И я не столько боюсь верёвок, ножей и крови, сколько властных структур.
- Подробнее можно? – Антон наклонился вперёд, дышал запахом больничного кофе, с интересом бегали его зрачки.
- Нет, - отрезал Сева и лёг на бок.
- Это почему же?
- Эта информация – угроза жизни. Тем более, она неправдоподобна и даже если я расскажу, то во-первых, этот человек всё равно не сядет, а во-вторых, я после этого тоже недолго проживу.
- И ты лучше проживёшь в психбольнице до старости, чем выйдешь и…
- Да мне здесь даже нравится. Ты сам-то пробовал эндорфинами колоться? Во штука! – большой палец вверх. - Лежишь себе, или сидишь, ничего не делаешь и просто всё хорошо. Да и с тобой гораздо интереснее, чем там, - Сева кивнул в сторону, противоположную двери.

***
Говорить ли коллегам, что наметились улучшения? Если скажешь – выпишут пациента. Отправят туда, куда ему не хочется, или в лучшем случае переведут в общую палату. Не сказать – значит скрыть свои заслуги перед медициной.
Нет, не хотелось его отпускать. За четыре месяца Сева стал как родной. Он внимательно слушает, он тёплый, даже когда просто лежит на полу неподвижно, как статуя, но в нём течёт горячая кровь, у него бьётся сердце, и всё это время он всё слышал, он всё понимал! По сравнению с другими пациентами он кажется самым адекватным, по сравнению с коллегами он кажется просто святым. Хотя Лида до сих пор от него в ужасе. Он не говорит с ней, а только пускает слюни, когда она приходит делать ему инъекции или приносит еду. С недавних пор начал тыкать пальцем в кашу и бешено смеяться время от времени. Но и Лиде говорить о том, что он идёт на поправку, тоже не стоит. Нужно сохранить эту тайну.
- Антон Викторович, а если ты мне книг принесёшь на почитать, сильно заметно будет, что я поправился?
- Ну… я могу прятать страницы обычных книг в детских раскрасках, тогда никто не догадается.
- Ничего идея. Сойдёт.
Сева откинулся доктору на колени и уставился в потолок. А тот гладил по голове, уже такой родной, этот жест успокаивал.
- Я ещё никогда не был так счастлив, правда.
В ответ Антон взял пациента за руку, тот не сопротивлялся, а даже сжал ладонь в ответ. И вот тут Доктору сорвало башню. Он жадно рассматривал, как складки просторной пижамы вырисовывают контуры тела. Выступающие бедренные косточки, круглые коленные чашечки, пальцы ног. На руках прожилки вен под бледной кожей, отросшие волосы наполовину скрывали уши, в глазах чистейшая безмятежность. Тонкие губы изгибаются в дугу улыбки, на щеках проступают ямочки. Тонкий нос усеян блеклыми веснушками.
Почувствовав пристальный взгляд, Сева тоже уставился на доктора. Или на своё отражение в его очках. Угловатое лицо, трёхдневная щетина, глаза по цвету похожи на древесную кору, через увеличительные стёкла очков можно даже было разглядеть рельефные прожилки на радужке.
За дверью послышался шорох. Обход. Сева резко отстранился, прикидываясь овощем, лежащим на полу. Грубое лицо Настасьи Павловны показалось в небольшом стеклянном окошечке. Лёгкий кивок – овощ в той же позе, что и вчера.
- А у тебя, как я погляжу, и реакция хорошая – лучше нормы, я бы сказал.
- В самый раз для симуляции.
- На физиологических тестах не сможешь симулировать.
- Пусть.
Длинная лампа замигала, издавая трещащий звук, погас свет в палате.
Пока глаза не успели привыкнуть в темноте, Сева не видел, как лицо доктора приблизилось к самому его уху.
- Сева, кажется, я хочу тебя, хотя это вообще дикость.
Сглотнул, кашлянул, хмыкнул.
- Ну валяй.
Пауза.
- Я давал клятву Гиппократа.
- И ты её исполнил. В отличие от этих… ваших остальных, они ведь приходили… Хотели сделать мне сначала эвтаназию, но я вёл себя так, как будто уже незачем.
- Блядь, - Антон тут же зажал рот рукой. Впрочем, Сева его руку отдёрнул, его тело продолжало лежать, ожидая обещанной дикости.
Доктор уселся сверху, ощупывая бёдрами тело под собой. А оно дышало чуть рвано, грудная клетка вздымалась и оседала. Безмятежная покорность.
Но губы отвечали другим губам, не яростно и не неуверенно, а спокойно и так, словно всё происходящее было пиком логичности. Грубая джинсовая ткань болезненно задевала напряжённую плоть под пижамой. Наверное, в лучшем случае год назад у каждого из них был секс, и наверняка с женщиной, но маленький мягкий мирок этой палаты украл воспоминания.
Блуждающие по телу руки иногда сталкивались, то легонько, и перетекали друг на друга, то с силой, это уже дальше, когда оргия приобретала энергетическую насыщенность. Это уже когда ладонь доктора шарит в пижамных штанах пациента, это уже когда пальцы, перед этим развратно облизанные Севой, нетерпеливо дотрагиваются до него там, а другая рука тем временем сжимает ягодицу. Язык исследует шею. Кусать нельзя, оставлять засосов - тоже. Это потом сложно будет объяснить. Впрочем, это не может остановить доктора, и он кусает только слегка, Сева чувствует, как он весь сжимается, потому что хочет ещё сильнее.
Три пальца внутри, анатомию доктор знает от и до, стон вырывается сразу же, тихий, сдавленный. Хотя многие психи стонут по ночам. Иногда скрипят зубами. А кто-то и разговаривает всю ночь. Но вот уж кому точно нельзя выдавать себя лишним шумом – так это ему. И он закусывает предплечье, извивается, тянется навстречу.
Доктор сбивчиво дышит, в ожидании слияния спешно звенит пряжка ремня. Штаны летят в сторону, на очереди другие, Сева послушно поднимает ноги, помогая от них избавиться. Антон смазывает член слюной, торопится, пока та не высохла, медленный выдох и шумный вдох прозвучали вместе, движения сначала плавные, как покачивание на волнах.
- Ты мой личный сорт эндорфина, - шепчет доктор в ухо пациента, уже смелее вбиваясь в него, взмокшего, извивающегося.
- А ты мой личный сорт адреналина, - неровно, в себя смеётся тот, голова резко поворачивается, хватает доктора за руку. Ещё несколько сильных медленных толчков, и кажется, что уже видно луну со звёздами на расплывающемся тёмно-синем потолке.
***
- Он здоров. Все анализы в норме. Признавайтесь, Антон Викторович, как Вам это удалось!?
- Три «В». Вера, внимание и время.
Он шёл по больничному коридору, полы его халата торжественно развевались, сердце пело. Доктор чувствовал себя королём, прокручивая в голове тот разговор с коллегами.
- Но шизофрению так не вылечить, - покачала головой Галина Митрофановна. А татарин подхватил.
- Да и острое маниакальное расстройство тоже.
И потом они перечисляли ещё много других болезней, но победа была не в этом.
***
- Ну, всё, выписали тебя. Вот твоя одежда.
Едва сдерживая слёзы, Антон протянул Севе аккуратный свёрток.
- Да не уйду я никуда.
- И как же?
- Я останусь здесь работать. Уборщиком, охранником, кем угодно.
- Перестань, - скривился доктор. – Ты можешь жить у меня. Вместе со мной. Если хочешь, конечно.
- Да я не против. Мне в общем-то всё равно, - пожал плечами.
***
Коричневым карандашом – Зачем, красным – Рисовать? – гордо висит в кабинете Антона по сей день. А дома, на маленьком диванчике сидит Сева, и играет овощ, читающий книгу.

URL записи

Пишет  Dit of moon:

Название: Почему пропало море?
Автор: Dit of moon
Бета:Локи-Локи-Локи :3
Фандом: KHR
Пейринг: 1869 (фоном 8059)
Жанр: ER, яой, флафф (мне так кажется)
Рейтинг: PG-13
Размер: большое мини
Статус: закончено
Краткое содержание: Мукуро пытается разобраться в себе, а заодно и в Хибари Кёе

читать дальшеЕсли говорить откровенно, то Мукуро понимает Кёю. И понимает очень хорошо.
Не потому, что у них похожие судьбы, это вовсе не так.
У них в корне разные жизни.
Дело скорее в том, что после того, как Хибари начал доверять ему, он же и начал пускать иллюзиониста в свою голову. А там, надо сказать, был жуткий бардак с воспоминаниями - и это у приверженца порядка.
Но Мукуро в них разобрался. Это был долгий и сложный процесс, чаще всего проходящий во время сна, потому что, бодрствуя, Кёя крайне редко давал доступ к своему сознанию. А во сне это получалось само собой.
И вот после сотен - даже тысяч - воспоминаний, Рокудо много понял.
Например, почему Хибари вкладывает в слово "ненавижу" другое значение. Иное. У Кёи было непростое детство. Родители - коренные японцы, отец бизнесмен, мать политик. Оба приверженцы строгих порядков, у них были похожие характеры, и даже роста они были одного.
Но жили они как кошка с собакой. И в постоянных ссорах часто выкрикивали друг другу "Ненавижу тебя!". Кёя считал это искренним выражением чувств, потому что это было самым ярким из того, что он запомнил. А понятия «хорошо» и «плохо» у него давно уже свои.
И ещё он считал, что, раз его родители были женаты, они должны любить друг друга, и вот так вот это показывали. Конечно, с возрастом понимание ситуации изменилось, стало более адекватным, если так вообще можно сказать, но где-то в подсознании рефлекс остался. Когда иллюзионист просматривал эти воспоминания, он невольно задумался о том, что два похожих человека не могут быть половинками одного целого. Должно быть совсем наоборот. В тот раз он убедился, что сделал правильный выбор, ведь они с Кёей - две противоположности, значит, у них всё иначе.
Мукуро также понял, почему Хибари столько времени проводил в школе. Потому что домой ему возвращаться не хотелось, и школа была роднее.
Он вообще понял это малодушие. Просто помогать раскрывать эту душу было некому, а сам Кёя на это был не способен в детстве. А потом это стало ненужным.
Рокудо вздыхает, переворачивается на другой бок, чувствуя, как чужие губы невесомо скользят по коже. Они всегда спят в объятиях. Вернее, Хибари его обнимает, зажимает, будто в тиски, из которых выбраться - большая проблема.
Они лежат теперь лицом к лицу, и Рокудо разглядывает любовника. Он видит в темноте почти так же хорошо, как и при дневном свете. Правда, одним глазом. У Кёи выражение лица не меняется даже во сне. Эту тайну иллюзионист тоже раскрыл. Она была несложной. Кёя на самом деле не бесчувственный, просто эти чувства глубоко, и их очень трудно увидеть. Разве что долго всматриваться в глаза. Об этом никому неизвестно. Да даже если и узнают, всё равно не поверят.
Правда этих эмоций не так уж и много, но Мукуро хватает, он вообще не особо прихотлив в этом плане, ему хватило бы и искренней ненависти. А уж ненависти, за которой скрывается любовь - более чем достаточно.
Рокудо поднимает руку и гладит Хибари по плечу кончиками пальцев. У Кёи жилистые сильные руки, твёрдые, будто из камня, плечи, они напряжены даже во сне. Хотя и не так, как обычно.
Мукуро гладит плечо, трогает, едва касаясь кончиками пальцев, но хранитель Облака всё прекрасно чувствует, поэтому резко открывает глаза, встречаясь взглядом с разноцветными глазами.
- Почему не спишь? – В тишине квартиры совсем тихий голос кажется громом среди ясного неба.
- Проснулся. – даже без пререканий и сарказма. Сейчас на них как-то не тянет совсем.
- Вставать через три часа.
- Ку-фу-фу… знаю…
- Спи.
И сильнее прижимает к себе. Мукуро утыкается носом в место между плечом и шеей, прикрывает глаза и расслабляется, прислушиваясь к ощущениям.
Заснуть больше не удаётся, и всё оставшееся время иллюзионист наблюдает за любовником, иногда погружаясь в его сознание и перебирая там воспоминания, осторожно и аккуратно, как лепестки сакуры, чтобы не сломать и не испортить.
Из постели Рокудо не поднимается до тех пор, пока не просыпается Кёя. Он открывает глаза, и у него совсем не сонное лицо, но это уже привычно.
- Доброе утро. – растягивает губы в улыбке Мукуро. Хибари оставляет приветствие без ответа и поднимается с постели. Сейчас он быстро примет душ и придёт на кухню, заваривать чай.
Иллюзионист позволяет себе поваляться ещё пару минут, а затем идёт на кухню, чтобы сделать себе кофе. Зелёный чай он не особо любит, если только днём, но утром организм требует дозу кофеина.
Рокудо устраивается на высокой кухонной табуретке и слушает, как льётся вода в душе. Нужно было пойти туда вместе, и сделать несколько дел одновременно.
Но уже поздно. Кёя выходит из душа в одних брюках, с белым полотенцем на плечах и начинает заваривать себе чай.
Мукуро поднимается. У него есть примерно десять минут, чтобы привести себя в порядок. Как всегда.
У них сегодня важный день. Хибари будет пытать босса одного из мафиозных кланов Франции, который умудрился похитить Гокудеру. Пытки всегда доверяют ему, потому что длятся они не больше часа. А Мукуро будет наблюдать и получать удовольствие. Ну, это на самом деле. А формально он там для того, чтобы наблюдать за поведением жертвы, по возможности запоминать мелкие детали, и, если до этого дойдёт, давить на психику.
Ямамото тоже участвует, но на нём более мелкие сошки. Те, кто собственноручно пытали Гокудеру, оставлены специально для Такеши. Их информация не так важна, они скорее для удовлетворения жажды мести, и все это прекрасно понимают.
Смотреть на Кёю, когда тот пытает – одно удовольствие. По крайней мере, для Мукуро, он бы попкорн мог прихватить с собой, если бы его за это не отчитал тот же хранитель Облака. Хотя отчитал - неправильное название для сломанных рук или челюсти.
Француз уже ждёт в подвале, а Ямамото давно приступил к… допросу. Стоило спуститься, как стали слышны крики. Рокудо усмехнулся, шагнул ближе к Хибари и провёл языком по его щеке.
К горлу тут же прижались тонфа.
- Ойя… спокойно. Мы почти пришли, сейчас будет весело…
Кёя хмыкнул.
Для босса мафиозного клана мужчина, привязанный к стулу, выглядел уж совсем не впечатляюще. Он не скрывал свою панику, весь вспотел, глаза его бегали от стены к стене, да и вообще он был каким-то уж слишком отвратительным. И это только внешний вид. Мукуро усмехнулся при мысли, что же в голове у этого мужчины.
Хотя скоро они это узнают.
Рокудо отходит к стене, облокачивается на неё спиной, а Хибари вновь достаёт тонфа и бьёт. Первые пять минут он избивает просто так, не задавая вопросов. И мужчина уже срывается на крик:
- Что вам нужно?!
- Каким образом был похищен Гокудера Хаято?
Вопрос не без смысла, потому что Хаято очень нестабилен характером и жутко агрессивен, и похитить его – задача отнюдь не простая. Он мог подорвать их в один момент. Даже вместе с собой.
Бывший глава клана рассказывает всё, и даже больше. О целях, о союзниках, о планах, о местонахождении подпольных баз и складов.
Он не врёт, но Хибари бьёт его так сильно, будто он не сказал ни слова правды. Таков уж Кёя. Когда допрос заканчивается, француз лежит без сознания, без зубов, а целые кости можно пересчитать по пальцам.
- В душ. – Командует хранитель Облака, поясняя: - Его кровь воняет.
Мукуро соглашается.
В душе они занимаются сексом, и Кёя выплёскивает остатки агрессии. Он становится более хладнокровен, ведь сегодня ему ещё нужно нанести дипломатический визит.
Рокудо растрёпан, у него мокрые волосы и одежда, но он доволен и расслаблен, поэтому пока Хибари что-то просматривает в своём ноутбуке, иллюзионист укладывается на кожаный диван возле стены и собирается поспать часик.
Кёя не против, и приказ никого не пускать отдан. Возле дверей стоит охрана. Хотя вломиться в кабинет к Хибари Кёе без стука, это всё равно, что подписать себе смертельный приговор.
Иллюзионист просыпается, когда кроме него в кабинете уже никого нет. Улыбка тут же расплывается на его лице, он потягивается, вытягивает длинные ноги и думает, как бы ему поступить дальше. Вариантов так много. Можно зайти к Саваде и получить от него какое-нибудь скучное задание. Если бы было что-то важное или интересное, он бы уже об этом знал. Можно отправиться домой и ждать возвращения Кёи. А это будет не очень скоро. Можно позвонить Хром и вытащить её на прогулку. Но это как-то не слишком весело. Можно просто пойти и найти себе приключений. А можно несколько вариантов сразу.
Да, именно.
Мукуро поднимается, вытаскивает из кармана телефон, звонит Хром и зовёт её на прогулку – искать приключения и заодно купить новую рубашку.
Хром приходит, как всегда, по первому зову. Она всё так же слепо преданна Рокудо, хотя за свою жизнь уже давно отвечает сама.
- Мукуро-сан! – Негромко приветствует его Докуро. Иллюзионист улыбается ей и предлагает сесть в автомобиль. Водителю уже расписали маршрут, поэтому он не задаёт лишних вопросов.
- Ну, какие новости? – Интересуется Мукуро.
- Мы выяснили, что…
- Нет. Мне не интересны делишки мафии. Какие новости лично у тебя, моя дорогая Хром? – О новостях мафии он и так знает, хватит с него.
Хром краснеет и начинает не особо долгий рассказ, к концу которого Мукуро старается не показать скуку. Его уже не так интересует всё это, нужно было сразу об этом подумать.
Через пару часов они прощаются, Хром уезжает, а Рокудо решает прогуляться.
На самом деле жизнь давно уже потеряла былой смысл.
Не то, чтобы он отказался от своих целей, но и обратного сказать нельзя. Он погряз в мафию. В её дела и проблемы, хотя до сих пор презирает всё это.
Бороться с игрой, будучи её участником, интересно, но когда ты привязан к одному из участников, и привязан крепкими узами, тут уже сложнее. Кто же знал, что всё получится именно так?
Хотя нет, кто-то знал, но просто Мукуро ничего ни у кого и никогда не спрашивал.
Жалеет ли он?
Это с какой стороны посмотреть.
С одной стороны, он может сам себя назвать предателем. Предателем своей цели, своих идей и убеждений. Да, он убивал и продолжает убивать. Но он делает это не из своих желаний, а потому что он часть Вонголы. Часть чёртовой мафии! Да, он продолжает совершенствоваться. С каждым разом он всё сильнее, но толку от этого, если нет цели?!
Рокудо неприятно жмурится и ощущает, как начинает болеть голова. Здравствуй, мигрень.
Хром живёт своей жизнью. Кен и Чикуса тоже. Конечно, при желании их можно вернуть, но зачем?
Огромное чистое море крови. Зачем оно ему теперь нужно? Почему пропало?
Но есть и другая сторона. Та, о которой он не думал прежде, о которой ему и не приходилось думать, не то, что переживать или испытывать до определённого момента своей жизни. С самого детства он был один. Был вынужден выживать и совершенствоваться. Ради жизни. Именно тогда и пришла цель. Она появилась сама собой, после десятков трупов, и казалась совершенно естественной. Но это было тогда.
А потом появился Хибари Кёя. И перевернул всё с ног на голову. Специально он это сделал или нет? Неизвестно. Да и неважно уже.
Суть в том, что именно из-за этого человека всё изменилось. А если быть точным, то именно из-за него Мукуро испытывает всё то, чего не испытывал раньше. Он понимает, что никто иной, возможно во всём мире и во всех мирах, не смог бы дать ему это.
Иллюзионист не любит произносить подобные приторные слова даже у себя в голове, но по-другому не скажешь – он любит Хибари Кёю. И это взаимно.
И никто не сможет этого отнять.
От этой мысли становится как-то незримо легче, и Мукуро улыбается сам себе.
Может, у него и нет целей, но он в кои-то веки наслаждается жизнью. Просто так, а не потому, что нужно что-то делать. Да и цель – вопрос времени. Она найдётся.
Звонит телефон:
- О, Кёя-кун, я как раз о тебе думал.
- Через пять минут будь дома.
И гудки.
- Ойя…
Дома Мукуро натыкается на чемодан с вещами.
- Мы уезжаем?
- Да. – отвечает Кёя, поправляя галстук.
- И куда же?
- Летим разбираться с остатками травоядных.
Через час Рокудо наслаждается видом из иллюминатора, пьёт вино и поглаживает Хибари по раскрытой ладони пальцами. Франция встречает их солнцем и чистым небом.
- Кёя?
- Что?
- Как долго мы пробудем здесь?
- Столько, сколько потребуется.
- Замечательно. Нам ведь потребуется дольше?
- Тебе это нужно?
- Безусловно!
- Хорошо.
Мукуро улыбается и тянется за поцелуем.

КОНЕЦ

URL записи

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Когда невозможно повлиять на ситуацию, надо измениться самому, и тогда обстоятельства подстроятся сами.

***

— Значит, так, — мальчик поерзал в кресле, усаживаясь поудобнее. — У моего отца есть другая семья. Там моя сестренка, ей года четыре, как я понимаю. Мама делает вид, что об этом как бы не знает. Но та женщина все ждет, что отец уйдет к ней, потому что он, по всей видимости, обещал. И иногда ставит вопрос ребром. Тогда он срывается из дома и едет ее уговаривать. Иногда даже ночью. У нас в семье это называется «ЧП на объекте». Но вообще-то он не уйдет, я так думаю, просто будет ей и дальше голову морочить. У моего младшего брата ДЦП, они как-то с мамой к вам приходили, но вы, наверное, не помните. С головой у брата все в порядке, он во втором классе учится и в компьютерах уже здорово шарит. А вот с ногами-руками — не очень. А мама все думает, что где-то есть такое лекарство или еще что, чтобы его совсем вылечить. Она его на лошадях возит, потому что это среди дэцэпэшников считается самый писк, и копит деньги, чтобы поехать в Крым к дельфинам. А Ленька лошадей боится и падает с них. А про дельфинов он мне сразу сказал: вот там мне и конец придет — сразу утону. И еще они к колдунье ездили в Псковскую область, она с Леньки порчу снимала. А у бабушки рак, и она все время от него лечится — иногда в больнице, а иногда народными средствами…

— А ты? — спросила я.

— А я чешусь все время, и в школе двойки, — с готовностью сообщил мальчишка. (Нейродермит между пальцами и на шее я разглядела еще прежде). — Что вы мне посоветуете? Как мне все исправить? И вообще, это возможно?

— Не знаю, — честно призналась я. — Наверное, нельзя. Как нельзя до конца вылечить ДЦП у твоего брата.

— И чего, я тогда пошел? — он привстал в кресле.

— Ага, только я тебе сначала расскажу историю про вызывателя дождя.

— Хорошо. Я люблю истории, — он поскреб шею ногтями и приготовился слушать.

— Случилась она давно, еще когда был СССР. Один мой знакомый китаист был с коллегами в Китае в командировке; изучали местные обычаи. И вот однажды им звонит китайский коллега: «В одной провинции уже четыре месяца не было дождя. Гибнет урожай, людям грозит голод. Три деревни собрали последние деньги и решили привезти из другой провинции вызывателя дождя. Вам, наверное, будет интересно посмотреть на него. Только учтите: я вам ничего не говорил, потому что коммунистическая партия Китая колдовство решительно не одобряет».

Ученые, конечно, воодушевились, срочно придумали какой-то этнографический повод и отправились по указанному адресу. Приехали в деревню, и в тот же день туда привезли вызывателя дождя — маленького сухонького старичка-китайца. Он запросил себе хижину на отшибе деревни и чашку риса в день. А с нашими учеными разговаривать наотрез отказался. Старшина деревни сказал: сейчас заклинателю нужно сосредоточиться, подождите, пока он выполнит свою работу. Можете пока пожить у меня дома.

На третий день пошел дождь. Старичок взял свои (огромные по местным меркам) деньги и засобирался в обратный (весьма неблизкий) путь. Старшина опять передал ему просьбу ученых. На этот раз заклинатель согласился уделить им немного времени.

— Расскажите, как вы вызвали дождь, — сразу, чтобы не терять времени даром, спросил старичка мой знакомый. — Наверное, существует какой-то специальный обряд? Он передается по наследству?

— Вы с ума сошли?! — изумился старичок. — Я вызвал дождь? Я что, маг? Неужели вы могли подумать, что я, в своем ничтожестве, могу управлять могучими стихиями?!

— Но что же тогда вы сделали? — обескуражено спросили китаисты. — Ведь дождь-то идет…

— Никто не может изменить никого, — назидательно подняв палец, сказал старичок. — Но каждый может управлять собой. Я, скажу без ложной скромности, достиг некоторых вершин в этом искусстве. И вот я приехал сюда, в правильном, гармоничном состоянии, и увидел, что здесь все неправильно. Нарушен порядок вещей, гибнет урожай, люди в отчаянии. Я не могу этого изменить. Единственное, что я могу, — это изменить себя, то есть стать неправильным, присоединиться к тому, что здесь происходит. Именно это я и сделал.

— Ну, а потом? Откуда дождь-то?

— Потом я, естественно, работал с собой, возвращая себя обратно в правильное состояние. Но поскольку я был уже един со всем прочим здесь, то и оно вместе со мной, постепенно, с некоторой инерцией, но вернулось на правильный путь. А правильным для этой земли сейчас является ее орошение. Вот поэтому и пошел дождь. А вовсе не потому, что я его «вызвал»…

— Но если все так просто, почему же вы взяли за это такие большие деньги? — спросил один из ученых. — Крестьянам пришлось буквально продать последнюю рубашку, чтобы заплатить вам…

— Потому что я уже старый и немощный человек, а когда я присоединяюсь к дисгармонии, мне становится так же плохо, как и всему вокруг. Добровольно перейти из правильного состояния в неправильное — стоит очень дорого, — вызыватель дождя знаком показал, что аудиенция окончена.
В тот же день он уехал обратно в свою деревню, а ученые отправились в Пекин.

Мальчишка долго молчал. Потом спросил:

— Но вы ведь не просто так мне это рассказали? Вы думаете, что я…

— Именно. Причем тебе даже не надо, как старому китайцу, присоединяться и загонять себя в общую дисгармонию. Ты со своими двойками и почесушками уже там. При этом это все не твое лично, так как ты умен — так рассказать о семье в твоем возрасте может далеко не каждый — и, судя по медицинской карточке, которую ты мне принес, в общем совершенно здоров.

— И как же мне самому вернуться в «правильное состояние»?

— Упорно и даже фанатично делать все то, что ты сам внутри себя считаешь правильным, но до сих пор не делал.

Мальчик подумал еще.

— То есть учить до посинения уроки, — нерешительно начал он. — По утрам — гимнастику себе и Леньке, потом обливаться холодной водой и Леньку обливать, не есть чипсы, держать ту диету, которую дерматолог советовал, после школы с Ленькой в парке на велосипеде (он на велике ездит лучше, чем ходит), не считать всех в классе придурками и найти в них достоинства, как мама советует… И вы думаете, это поможет?

— Есть такая простая вещь, как эксперимент, — пожала плечами я. — Попробуй на практике, и все станет ясно. Не догонишь, так согреешься…

— А сколько надо пробовать?

— Ну, если считать, что китаец тренировался лет 50-60, и у него ушло три дня, а ты только начинаешь… Думаю, для начала надо взять три месяца, а потом оценить промежуточные результаты и либо уже забить на все это, либо продолжить… Стало быть, получается, что ты придешь ко мне с отчетом сразу после лета, в начале сентября. Хорошо?

— Ага, — сказал он и ушел.

Я о нем помнила и искренне переживала за его успех. В таком возрасте что-то последовательно делать несколько месяцев подряд без всякого контроля со стороны очень трудно. Сможет ли он?

Он записался на второе сентября.

— Ленька! — сказал он мне с порога. — Мама думает, что это лошади помогли и лекарство из Германии. Но мы-то с ним знаем… Я ему про китайца рассказал. Он понял, он у нас умный.

— Отлично! — воскликнула я, подумав, что закалка, тренировки на велосипеде и внимание старшего брата просто обязаны были заметно улучшить состояние маленького брата. — А еще?

— А еще бабушка: врач сказал, что нее хорошая ремиссия, и он ее как минимум на год отпускает.

— А ты?

— Я год всего с двумя тройками закончил, а папа недавно сказал, что он и не заметил, как я вырос, и, может быть, ему есть чему у меня поучиться. Например, на диете сидеть (руки были чистыми, это я заметила прямо с порога, но летом ведь всегда улучшение)… Так что же, получается, эта китайская штука и вправду работает?!

— Конечно, работает, — твердо сказала я. — Разве ты сам не доказал это?

Сарказм — это естественная защитная реакция психики против тупизны окружающих.

Эмпатия — понимание эмоционального состояния другого человека посредством сопереживания, проникновения в его субъективный мир. Тот или иной уровень эмпатии является профессионально необходимым качеством для всех специалистов, работа которых непосредственно связана с людьми (чиновники, руководители, продавцы, менеджеры персонала, педагоги, психологи, психотерапевты и проч.).


Конечно, у большинства людей способности блокируются еще в детстве, на территории школы. Что же заставляет так страстно желать этого дара, почему он волнует умы людей? И что они, в конце концов, знают об этих самых эмпатах?


Попробуем зайти с другой стороны. Что чувствует эмпат, находясь в контакте с другим? «Быть в состоянии эмпатии означает воспринимать внутренний мир другого точно, с сохранением эмоциональных и смысловых оттенков. Как будто становишься этим другим, но без потери ощущения «как будто». Так, ощущаешь радость или боль другого, как он их ощущает, и воспринимаешь их причины, как он их воспринимает. Но обязательно должен оставаться оттенок «как будто». Нельзя перетягивать на себя одеяло. Очень опасно жить чужими эмоциями. Просто не хватает времени на свои.


С другой стороны, быть эмпатом вовсе не значит сутками напролет сидеть и смотреть, как в кино, чужую жизнь. Ученые доказали, что эмпатия напрямую связана с состраданием и совестью. А сострадание – признак высокоразвитого человека, равно как и совесть. Эмпату свойственно постоянное состояние влюбленности. Любовь к мужчине, женщине, родителям, детям, соседям по квартире, соседской собаке и к соседскому попугайчику, даже если на перья у тебя аллергия. Пребывание в гармонии с самим собой – обычное состояние эмпата.


Что же может вытеснить эмпатию хотя бы на время? Главные враги эмпата – страх и зло. Здесь надо четко отличать, он не борется со злом, он просто уходит. В то же время уйти от страха невозможно, его надо победить, иначе он будет давить, раздражать, сковывать способности. Волей-неволей годам к 15 эмпат становится очень сильной личностью. Темные силы опасаются эмпатов, ведь они могут разгадать их чувства и намерения, только лишь взглянув. Скажу еще, сколько не терроризируй эмпатов - а этим часто занимаются особо благожелательные родственники - эмпат не сломается, он станет еще сильнее.


А теперь о приятном)) Да, они подчас наслаждаются вашими эмоциями. Они чистые и, порой, наивные. Да, им приходится порой вытаскивать наружу ваши страхи. Но это случается только из-за особого отношения к вам. Все же эмпат – это не психотерапевт. И зарплату ему не платят, даже в галеонах. А хотелось бы))) Этот дар дается для того, чтобы помогать людям. Иногда спасать их, иногда лечить их души. Но делается это исключительно по собственному желанию людей. Нельзя спасти того, кто этого не хочет. Проверено и доказано опытом. И если душа – поле деятельности эмпата, то с проблемами тела обращайтесь к врачам. Эмпат может забрать боль и успокоить, но не вылечить больного.


Не бывает внезапных этаких приступов чужих эмоций. Таких, которые чувствовала госпожа Фиби Холливэл, одна из ТВ-сериала «Зачарованные». Эмпат четко контролирует свое желание «заглянуть» в кого-то. И делает это исключительно тогда, когда самому интересно. Эмпат смог бы стать сильным игроком по жизни, если бы не четкое ощущение добра и зла. Он создан для Вас, люди. И Вами он живет.


и о проблемеОдиночество затрагивает одних людей больше, чем других. Но, почему это происходит не всегда очевидно, если смотреть на все с точки зрения медицины. В своей медицинской практике я была поражена тем, как часто приходят чувствительные, эмпатичные люди, которых я называю "эмоциональные эмпаты" и жалуются на одиночество, на то, что не могут найти романтического партнера, оставаясь одинокими долгие годы. Или же находятся в отношениях, в которых постоянно чувствуют себя подавленными и усталыми. И причина не состоит в том, что "рядом нет достаточно эмоциональных людей", не заключается она и в "невротическом выгорании". Я обнаружила, что за этим всем кроется нечто большее.

Эмоциональные эмпаты являются своего рода особями в самих себе. В то время, как другие могут процветать в парном единении, для эмпатов, таких как я, слишком большое единение может быть затруднительным. Почему? Мы, как правило интуитивно поглощаем энергию своих партнеров и становимся перегруженными, тревожными или изможденными, если у нас не находится времени для того, чтобы ее высвободить в своем личном пространстве. Мы — сверхпроводники, наш чувственный опыт эквивалентен опыту человека с пятьюдесятью пальцами вместо пяти. Энергетически чувствительные люди подсознательно избегают романтического партнерства, потому что в глубине своей души бояться раствориться в ком-то. Или же они переживают подобное растворение в паре, становясь тревожными. Если этого не понимать, то можно на всю жизнь остаться одиноким. Мы хотим общения, но как ни парадоксально, не чувствуем себя в нем в безопасности.

Для эмоциональных эмпатов очень легко находиться в отношениях, если пересмотреть традиционную парадигму отношений. Прежде всего это включает обозначение своего личного пространства — времени и местаобщения с другими людьми, не позволяющее им сесть вам на голову. Эмпаты не смогут полностью пережить эмоциональную свободу с другим человеком, пока этого не сделают. Потребность в этом пространстве могут меняться в зависимости от той ситуации, в которой вы находитесь, воспитания и культуры. Мой идеал держаться в обществе на расстоянии вытянутой руки. В залах ожидания я всегда кладу сумку или зонтик на места, расположенные рядом со мной, чтобы держаться подальше от других людей. С друзьями хватает и половины этого. С близкими все находится в переменном состоянии. Иногда это восторг пребывания в объятиях, а чуть позже я могу удалиться в свою комнату, закрыться и просить меня не беспокоить. У всех нас есть невидимые энергетические границы, устанавливающие зону нашего комфорта. Определение и установление ваших собственных границ поможет избежать эмоционального истощения. Тогда может начать процветать та близость, в которой вы раньше задыхались.

Если вы эмпат или живете с таким человеком, то возможно ваш пригодятся следующие советы.

Советы для эмпатов, как чувствовать себя хорошо, находясь в отношениях.

1. ЧТО СКАЗАТЬ ВОЗМОЖНОМУ ПАРТНЕРУ.

Когда вы близко знакомитесь с кем-либо, расскажите ему, что вы — чувствительный человек, которому периодически необходимо уединение. Подходящий партнер поймет, а не подходящий, заявит, что вы "чрезмерно чувствительны", что будет означать неуважение ваших границ.

2. УТОЧНИТЕ ВАШ СТИЛЬ СНА.

Традиционно партнеры спят в одной кровати. Однако, некоторые эмпаты к этому никогда не могут привыкнуть, как бы ни заботились о партнере. Ничего личного, просто им необходимо свое личное пространство для сна. Расскажите о своих предпочтениях. Тихое ночное поскуливание в постели с кем-то, это скорее пытка, а не хороший сон. Энергетические поля людей смешиваются во время сна, а это может перевозбуждать эмпатов. Обсудите возможные варианты с вашим партнером. Потому что не эмпатичные люди, наоборот, могут чувствовать себя заброшенными, когда спят одни. Найдите компромиссы, если это возможно.

3. ОБСУДИТЕ НЕОБХОДИМЫЕ ВАМ КВАДРАТНЫЕ МЕТРЫ.

Экспериментируйте создавая условия для творчества — ваш дом не тюрьма. Место для передышки является обязательным. Спросите себя:"Какое жизненное пространство является для меня оптимальным? Если куда удалиться, даже если это и туалет? Разделить комнату? Отдельная ванная? Отдельный дом?" Я лично предпочитаю иметь свой личный офис/спальню, куда и удаляюсь.

4. ПУТЕШЕСТВУЙТЕ МУДРО.

Путешествуя с кем-то, вам тоже может понадобится личное пространство. Если это всего одна комната, то поможет повешенный посредине разделительный лист. "С глаз долой" может сделать сердце ласковее.

5. УСТРАИВАЙТЕ ПОСТОЯННЫЕ МИНИ-ПЕРЕРЫВЫ.

Эмпатам необходим частый отдых для того, чтобы перезагрузиться. Даже короткий перерыв предотвращает эмоциональные перегрузки. Удалитесь на пять минут в ванную и закройте за собой дверь. Прогуляйтесь вокруг дома. Почитайте в отдельной комнате.

В своей медицинской практике я не раз наблюдала то, как подобный творческий подход к отношениям, помогает сохранить брак, чувствовать себя в безопасности, находясь в близости, даже эмоциональным эмпатам (всех возрастов), у которых до этого вообще могло не быть партнера. Как только вы оказываетесь в состоянии сформулировать свои потребности, становится возможной эмоциональная свобода в отношениях.